ВІСНИК Одеського Історико-Краєзнавчого Музею (випуск 5)

М. Алексеев

К вопросу об этнографических работах Де-Ла-Флиза

     Алексеев Михаил Павлович(1896-1981) - русский ли-тературовед, академик АН СССР. Исследователь русской и западноевропейской литератур, их взаимовлияния. Окончил славяно-русское отделение историко-филологического факультета Киев-ского университета (1918). Профессорский стипендиат при историко-филологическом факультете Одесского ИНО (1920-1924); консультант-библиограф, заведующий библиографическим отделом Одесской городской публичной библиотеки и секретарь Пушкинской комиссии при Одесском До-ме ученых (1924-1927).
     М. П. Алексеев - непревзойденный специалист в сравни-тельном литературоведении, где особое место было отведено исследованию творчества Пушкина, но он оставил в наследие еще и подробную подборку сведений об иностранных путешественниках и авторах, о их восприятии жителей Украины и Сибири (Олексіїв М. П. Українські козаки, як їх змальовує французький поет XVII ст. // Ювілейний збірник на пошану Д.І. Багалія. - К., 1927; Алексеев М.П. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей XIII-XVII вв. Введение, тексты и комментарии. - Иркутск, 1932 и др.).
     М. П. Алексеев с 1924 г. был членом этнографо-лингвистической секции Одесской комиссии краеведения при Всеукраинской академии наук, и тогда же опубликовал в № 2-3 "Вестника" Комиссии свою статью "К вопросу об этнографических работах Де-Ля-Флиза", написанную им еще в 1918 г. Оказалось, что для надворного советника Доминика Пьера де ля Флиза (D. P. De la Flise) - (1787-1861), занятия этнографией были не ос-новными, скорее для души, т.к. он был известен, как доктор медицины. Будучи профессором Им-ператорской Московской медико-хирургической академии, членом Императорского академичес-кого медицинского, Виленского и Киевского обществ, действительным членом комиссии при Им-ператорском университете Святого Владимира, старшим врачом управления Киевских государст-венных имуществ, долгое время жил в Киеве и Нежине.
     Объектом исследования М. П. Алексеева стали историко-этнографические альбомы де ля Флиза, которые он создавал на протяжении 1848-1857 гг., по по-ручению Комиссии описания губерний Киевского учебного округа и Российского географическо-го общества. В настоящее время, уникальные рукописные альбомы находятся в Институте руко-писей Национальной библиотеке Украины им. В. И. Вернадского, Черниговском историческом музее и архиве АН России (СПб.).
     Разнообразные этнографические, медико-топографические, археологические работы французского эмигранта Де-Ла-Флиза, бывшего в 1840-1850-х г.г. старшим врачом при государственных имуществах Кие-вского округа, сравнительно мало известны, хотя о них и писали уже несколько раз. Еще в 1889 г. Н. (Беляшевский) на страницах "Киевской Старины" кратко описал два его альбома, принадлежавшие один - А. М. Лазаревскому, другой - Церковно-археологическому музею при Киевской Духовной Академии(1), сожалея притом, что он ничего не мог сообщить об их авторе. В 1891 году, тот же исследователь, публикуя заметку "Но-вые Альбомы Де-Ла-Флиза", в которой описаны еще два рукописных альбома, по-ступившие в библиотеку В. В. Тарновского, ничего не мог прибавить к той характе-ристике Де-Ла-Флиза, которая была сделана им два года назад(2).
     Однако в том же 1891 году имя Де-Ла-Флиза было упомянуто по другому поводу. Редакция "Русской Старины" начала печатань-ем "Записки" Де-Ла-Флиза, доктора французской императорской гвардии, под за-главием "Поход великой армии в Россию в 1812 г.", полученные ею еще в 1873 году от сына доктора - Николая Демьяновича Де-Ла-Флиза, "землевладельца Черниговс-кой губернии" (3). К "Запискам" при-ложена биографическая справка об их авторе, составленная его сыном, из которой явствует, что автор записок и автор названных выше этнографических трудов - одно лицо, хотя об этих последних там не сказано ни слова. Это заметил уже и Н. Ф. Бе-ляшевский, публикуя впоследствии на страницах той же "Киевской Старины" один из рисунков Де-Ла-Флиза(4).
     "Записки" оканчиваются началом 1814 года, но напечатаны не вполне; как видно из примечаний редакции, опущен весь первый отдел рукописи, где Де-Ла-Флиз рассказал свою жизнь до похода Наполеона в Рос-сию(5). Кроме того, существовало продолжение или иная редакция их: в 1913 году, в журнале "Аргус" (IV, стр. 65-80), под заглавием "Муравьевский бунт" были опубликованы те их страницы, где Де-Ла-Флиз описал некоторые обстоятельства восстания Черниговского полка в 1825 г., которому он сам был очевидцем. Однако уже и напечатанная часть его мемуаров и биографическая заметка его сына, к ним приложенная, дают вполне достаточный фактический материал для истории его жизни. "Отец мой Де-Ла-Флиз, пишет в этой заметке Николай Демянович, служивший в чине капитана во втором гренадерском полку Наполеона І, в 1812 году, во время сражения под Красным, был взят в плен, и, как это видно из самого дневника, был принят в дом ген.-лейт. Гудовича, где и оста-вался до 1815 г. В 1815 году отец имел намерение возвратиться во Францию и все уже было готово к его отъезду, как вдруг после Ватерлооской битвы, узнав об унич-тожении императорской гвардии, и будучи подобно всем сподвижникам Наполеона, очарован его гением, не пожелал служить под знаменем Бурбонов. При том кое-какие семейные обязательства были причиной того, что оставшись в России и жени-вшись на племяннице графа Гудовича, отец мой никогда не возвращался в отечест-во. Хотя удалание от родной страны и тяготило его душу до последних минут его существования, но будучи связан семейными узами, равно как и имением, куплен-ным им в Киевской губ., отец до конца жизни оставался непоколебимым в своем предприятии" (6). По смерти жены, в 1843 году Де-Ла-Флиз поступил на службу старшим врачом по ведомству государс-твенных имуществ Киевской губ., в каковой должности находился вплоть до 1858 г., когда по нездоровью вышел в отставку, и, продав имение, переселился к сыну в г. Нежин, где и умер в 1861 г.
     Если таким образом нам хотя и в общих чер-тах уже известна биография Де-Ла-Флиза, то далеко еще не изучены и не подверг-лись настоящей оценке его этнографические труды. Они во всяком случае заслужи-вают серьезного внимания и приходится пожалеть, что ни один из них еще не был опубликован вполне. Пусть Де-Ла-Флиз был лишь объективным и несколько наив-ным наблюдателем, а в его трудах содержится много такого материала, которым не может воспользоваться современный этнограф или историк, но в Де-Ла-Флизе инте-ресен для нас уже самый факт его глубокого интереса к быту и истории того края, где ему пришлось жить; наконец, работы его свидетельствуют не только о его пыт-ливости, (что отчасти могло быть вызвано его обостренной наблюдательностью иностранца), но также и большой его неутомимости и трудолюбив вполне заслужи-вающих уважения. Эта последняя черта его деятельности должна привлечь особен-ное внимание, так как, видимо, еще не все этнографические и археологические ра-боты Де-Ла-Флиза приведены в известность. К описанию четырех его трудов, сде-ланному в "Киевской Старине" следовало бы прибавить описание еще неизвестной рукописи его, хранящейся в Киевской Городской Публичной Библиотеке (Отдел Юзефовича, История Киева № 1).
     Рукопись (folio), переплетенная в зеленый са-фьян с золотым тиснением, заключает в себе 187 стр. параллельного русского и французского текста. Полное заглавие ее таково: "Краткая этнография Киевской гу-бернии, а в особенности Киевского округа государственных имуществ с разными местными историческими памятниками древности и рисунками, по программе Русс-кого Географического Общества 1852, составленная надворным советником, докто-ром медицины, Императорской Московской медико-хирургической Академии ме-дико-хирургом, членом Императорского Виленского медицинского и Киевского Общества и проч. состоящим при Киевских Государственных имуществах старшим врачом Де-Ла-Флизом. Сквира, 1854". На отдельном листе - посвящение М. В. Юзефовичу, известному деятелю юго-западного края, бывшему тогда помощником попечителя Киевского Учебного Округа(7), за которым следует предисловие, про-ливающее некоторый свет на историю его труда: "Управляющий палатою Киевских государственных имуществ, получив программу Императорского Географического Общества, изданную в 1852 году, предложил мне предпринять труд по сей програм-ме; так как я уже в 1848 г., по поручению его, сделанному мне им по просьбе того же общества, доставил Директору лесного департамента графу Ламбздорфу сведе-ния, служащие к определению климата Киевской губ. и за этот труд имел честь по-лучить признательность Его Превосходительства генерал-адъютанта Литке, помощ-ника председателя императорского географического общества от 8-го января 1849 № 7. А как уже несколько раз проходил я пространство Киевской губернии, а осо-бенно государственных имуществ, я собирал на месте сведения и материалы прина-длежащие к этнографии, то я старался здесь в описании предметов следовать про-грамме, снимая при том с натуры рисунки предметов, которых простое описание не могло доставить полного сведения" (л. 2) (8). Посвящение труда Юзефовичу, по-видимому находит себе объяснение в том факте, что последний, к началу 1851 года был утвержден Киевским губернатором Бибиковым в звании председателя "Комис-сии для описания губерний Киевского учебного округа", в которой были выработа-ны обширные программы по географии и статистике края, и по инициативе которой снаряжен был ряд экскурсий под руководством членов комиссии - профессоров Ки-евского Университета(9). В 1853-1854 гг., к которым относится составление главнейших работ Де-Ла-Флиза, подобные на-учные экскурсии были особенно часты. Летом 1853 г. в Киевскую, Подольскую и Волынскую губернии ездили ботаники Университета - професора Рогович и Траут-феттер; тогда же проф. Феофилактов совершил ряд поездок для составления карты Киевской губернии. Общее увлечение краеведческой работой (вспомним также от-носящиеся к концу 1840-х г.г. статистические и археологические работы Фундуклея) могла оказать свое влияние и на Де-Ла-Флиза.
     Од-нако он был во всяком случае один из первых, заинтересовавшихся описаниями антропо-логического и этнографического характера и выполнившим, хотя и в скромном раз-мере, задание Русского Географического Общества. Как видно из цитованного выше предисловия, его первый климатологический труд был предпринят еще в 1848 г. и вскоре представлен Ламздорфу: труд этот сохранился в двух экземплярах - черно-вом и чистовом, и поступив в библиотеку В. В. Тарновского, был кратко описан в "Киевской Старине". Что касается "Краткой этнографии" из библиотеки Юзефови-ча, то тот же материал был использован в другом альбоме, хранившемся в Церков-но-Археологическом Музее Киевской Духовной Академии, о котором Н. Беляшевс-кий писал: "Этнографический отдел наиболее обширный; нельзя отрицать, что мно-гого в нем недостает, многое составлено поверхностно и есть кое-что лишнее, но из-винением автора могут служить его неподготовленность, его единичные силы и не-достаток средств. Конечно последующие работы по местной этнографии далеко ос-тавили за собой труд Де-Ла-Флиза, но несмотря на это, кое-что из него может еще пригодиться, в особенности большое значение имеют рисунки, наполняющие этот отдел" (10). В последнем отношении альбом Юзефовича не уступает первому: различия текста, повидимому незна- чите-льны и несущественны(11), но здесь, также как и в альбоме Духовной Академии имеется множество рисунков и среди них - отсутствующие в последнем.
     Осведомительная записка Н. Беляшевского не имела в виду подробных выписок и использования имеющегося у Де-Ла-Флиза ма-териала. С тех пор альбомы не привлекали к себе внимания. С этой целью ниже дано описание альбома Юзефовича, преимущественно его собственно-этнографической части.
     Антропологические наблюдения, которыми открывается "Этнография" библиотеки Юзефовича имеют лишь характер курьеза (глава: "Отличительные черты местной физиономии, физические свойства и глав-нейшие склонности", л.л. 1-8): "Жители Киевской губернии принадлежали к поко-лению арабско-европейскому, называемому кавказским, пишет например Де-Ла-Флиз. У них лицевой угол имеет 85 до 90 градусов; вообще имеют следующие чер-ты: лицо овальное, белого цвета, большею частью у крестьян загоревшее от солнца. Рот не слишком большой, не выдающиеся губы, редко толстые, скуловые кости ма-ло выпуклы, зубы хорошо ставлены симметрически и вертикально, что дает способ легко выговаривать букву Р и Ж, которой не имеют некоторые народы, у коих зубы имеют косвенное положение. Щеки румяные, голова имеет нормальную соразмер-ность, и не редко встречаются как у мущин, так и женщин приятные лица, имеющие своего рода красоты…" и т. д. В таком же духе сообщаются далее наблюдения о цвете волос, о росте, о здоровье населения. Об обитателях южной части губернии автор между прочим говорит, что из них "многие имеют мужское и атлетическое телосложение (во французском тексте: "des formes males et atletiques...") и крепкие члены. Будучи призваны на военную службу, они делаются хорошими солдатами и принимают воинственный вид". Далее кратко характеризуются особенности кресть-ян Радомысльского уезда, их невысокий рост, светлые волосы и голубые глаза; по наблюдениям Де-Ла-Флиза - крестьяне этих мест имеют наклонность к заболеванию колтуном. Переходя к обычаям крестьян и образу их жизни, он упоминает об их "лености, оплошности и пьянстве" (paresse, penchant a l'ivognerie...), кратко говорит об их занятиях, характеризуя отсутствие у них практической сметки. Во второй гла-ве - "Язик" (л.л. 11-13) приводятся некоторые слишком наивные даже для 1850-х гг., сведения о наречиях и говорах Киевской губернии. Более любопытен отдел, но-сящий название "Описание крестьянских жилищ". Здесь довольно обстоятельно ха-рактеризуются типы крестьянских построек; для Киевского уезда сравнительно с другими местностями типична большая чистота; нигде не видно уже курных изб, так как палата государственных имуществ повелела везде в домах крестьянских уст-роить трубы. В Радомысльском уезде часто попадается "бовдур", трубы, сделанные из побеленного глиною холста. Далее характеризуются внутреннее устройство хи-жин и их различие в зависимости от территориального признака. Особенно обраща-ют на себя внимание исполненные акварелью рисунки, приложенные к этой главе. Это 1) план крестьянских домов с их усадьбами (лист 25), где три чертежа: а) дом крестьянский, помещающий двух или менее (?) зажиточных хозяев, b) дом крестья-нский, помещающий одно семейство, с) крестьянская усадьба, на которой помеща-ются два семейства, или два отдельные хозяева (Sic). 2) Образцы крестьянских жи-лищ в уездах Киевском, Васильковском и проч. 3) То-же в уездах Радомысльском, Овручском и проч. 4) Внутренность крестьянской избы в Киевском и Васильковс-ком уездах. 5) Внутренность крестьянской избы в уездах Радомысльском, Овручс-ком и проч. (лл. 27, 29, 31 и 33). Следующая глава трактует "О платье и обуви" (л. 36-47). Здесь сообщено также не мало любопытных сведений: (12) "Крестьяне Киевского, Васильковского, Радомысльского, и Сквирского уездов, пишет Де-Ла-Флиз, носят круглые, довольно высокие шляпы из черной или серой овечьей кожи; но жители Радо-сльского уезда в обществах Шепеличском, Варовичском и Максимовичском носят шляпы четверо-угольные из серого или темного сукна, украшенные красными или синими шкурка-ми". Далее описываются "свитка" и "овчинный тулуп". Интересны указания на кос-тюм жителей южного Полесья. Между прочим, про крестьян Радомысльского уезда сказано, что они во всякое время носят лапти из кусков старой кожи или лычаки, сделанные из древесной коры, обвязывая ноги сухой мягкой травою - тирсою (Dac-tylis glamerata), которую они собирают на зиму; здесь же Де-Ла-Флиз указывает на вред ношения лаптей и предлагает внушить крестьянам, чтобы они носили сапоги. Головной убор женщины, по наблюдениям Де-Ла-Флиза, различен; голову кое-где повязывают "китайчатыми платками", кое-где носят открытою, заплетая волосы в косу с лентами. Девушки и женщины Киевского уезда щеголеваты, летом носят в волосах полевые цветы, пионию или красный мак, зимой заменяют цветы зелеными ветками барвинка и красными ягодами калины, нарочно для того сохраняемой или поддельными цветами из крашеной бумаги, женщины же Радомысльского уезда на-против, одеты скромно, не носят цветов, их волосы, просто заплетенные, связаны красною шерстяною тесьмою. Эта настойчиво подчеркнутая бедность, физическая и духовная, жителей Радомысльского уезда, проглядывает и в любопытных рисунках, иллюстрирующих эту главу. Жители Киевских и Васильковских обществ (3 рисунка - лл. 49, 51, 53) и нарисованы одетыми в щегольскую одежду ярких цветов; одеяние жителей Радомысльского уезда (1 рисунок - л. 55) - в заплатах, цвета бедных одежд серовато-зеленые: типический вид имеют также и лица этой акварели, худые, измо-жденные, обросшие клочьями растущей бороды.
     В следующем отделе Де-Ла-Флиз касается "Пищи и питания" (лл. 58-67). Описаны борщ, виды хлеба, жиры, употребляемые в пищу. Параллель зажиточности крестьян Киевского уезда сравнительно с крестья-нами южного Полесья, проведена и здесь. Далее описаны несколько болезней, прои-сходящих от нездоровой пищи; например "Злой корч". "Исключая воды, нет друго-го напитка, кроме водки, и иногда меда и пива, которого впрочем, жители пьют ма-ло, по причине не всегда хорошего свойства и высокой цены" (л. 64). В заключение говорится о пьянстве.
     Особенно интересна глава "Разные обычаи" (лл. 68-77), где содержится обильный фольклористический материал. Дано описание обычаев: 1) при пожаре, 2) при неурожае, 3) при падеже скота; здесь рассказано о дне с. Георгия, о свивании венков после жатвы. "Вовремя продолжительного бездо-ждия, рассказывает между прочим Де-Ла-Флиз, крестьяне во многих местах закапы-вают на поле живого рака, утверждая, что этот рак до тринадцати дней будет жив в земле и в продолжении этого времени выпросит себе дождя" (л. 72). В рубрике о "народных лечениях" рассказывается о "шарлатанах, называемых знахарями" (лл. 74-76). Знахарство, разумеется, вызвало большое удивление у такого опытного ме-дика, каким был Де-Ла-Флиз, но он не попытался вникнуть в смысл нашептываемых слов, и не дал их записи, а просто сурово осудил этот способ лечения. Из записан-ных им обрядов следует отметить еще один, сравнительно мало отмеченный в этно-графической литературе: "Зажигание смольного костра при выделке смолы или дег-тя сопровождается следующей церемонией: по уложении из березовой коры или лу-чины смольного костра над ямой вроде кургана, работники стают (sic) по четырем сторонам оного и с зажженными факелами, а один из них, именуемый ими атама-ном, имея завязанную полотенцем голову, с хлебом и солью в руках обходит костер три раза кругом, ударяя по нескольку поклонов по четырем сторонам оного, то есть крестообразно, потом выбегает на вершину костра и стает лицом к востоку, держа хлеб и соль в руках. В это время, стоящие с факелами работники бросаются в одну минуту, зажигают костер со всех сторон. Атаман же стоит на костре до тех пор, пока пламен (sic) и дым не увеличится, до того, что он сделает его невидимым для окру-жающего; тогда он опрометью бросается сквозь дым и пламя на землю, а костер в минуту весь объят пламенем; после сего работники запивают магаричь" (л. 70. Не-сколько иначе в альбоме Киевской Духовной Академии - "Киевская Старина" 1889, VII, 265). В главе "Свадебные обряды" (лл. 78-91) собран также материал значите-льного интереса; любопытны песни, записанные Де-Ла-Флизом (им же переведены на французский язык). Описаны сватанье и венчанье. Девушки, сопровождающие невесту, между прочим поют (орфография сохранена):

     Bce дворы обходили
     Слизоньки не вронилы
     Як на батькив двир зишла,
     То стала заплакала (л. 80).
     Или песнь невесты:
     Гусли гудут та в хату идут
     Наряжайся девко Ганусю
     Бо возьмут тебе
     Есть у мене мой батенко, не даст мене. (Ibid).

     Записи, конечно, не отличаются точнос-тью, но Де-Ла-Флиз сделал что мог; описание свадебной обрядности, в общем, сде-лано довольно подробно. Песен и припевов приведено здесь - 11 (тогда как в альбо-ме Духовной Академии их только 5). За свадьбой следует короткая глава "Кресть-бины" (лл. 92-93) и наконец "Похороны" (лл. 94-96). Здесь сделано крайне интерес-ное указание на то, что обычай хоронить на санях, запряженных парою волов, сох-ранялся на Украине еще в 50-х гг. XIX века; однако, к описанию траурного церемо-ниала не приложено иллюстрации, какая имеется в альбоме Духовной Академии и в свое время была воспроизведена в "Киевской Старине" (13). Далее Де-Ла Флиз останавливается на "Главнейших занятиях" (лл. 98-101) и кратко характеризует "хлебопашество, огоро-дничество и разные сельские промыслы". Последующая глава, "Примерный расчет жизненных средств, приходящихся на крестьянское хазяйство" (лл. 102-107), свои-ми цифровыми данными была бы очень не бесполезна для историка народного хо-зяйства. Далее идут "Народные увеселения, простонародные праздники, игры взро-слых и детские, пение, хороводы и пляски" (л. 108) - краткая глава, в которой меж-ду прочим сказано, что "крестьяне сей губернии вообще не любят игр и увеселений, принятых в обыкновение в других местах" (л. 108) и наконец глава "Народные пес-ни" (лл. 110-113) в которой приведены, во-первых, песни новейшей фармации, вдо-бавок переданные с искажением смысла: 1) Ой, служивый. 2) Я хозяйка. 3) Ти подк-рався як злодий до чужой хати (три куплета одной песни), во-вторых, "Украинская песня" - "С того часу як женився" (четыре куплета) и, наконец, - "Украинский ро-манс" - "Пишов я раз на улицю". Далее идут "две старинных песни": 1) "Ой зіимно, зіимно та два месяци ясны". 2) "Ой розвивайся сухая лощинонько" и "Старинная народная песня Украинцев о Мазепе", напечатанная уже в "Киевской Старине" (14).
     В последующих главах материал распределен следующим образом: "Особенности общественного быта" (лл. 114-117) - факты о занятиях населения, "Умственные и нравственные способности и образование" (лл. 118-121), ряд разнообразных сведений, не имеющих особенного интереса. В особую главу выделен "Рассказ старинного служивца, выражающий твердую привязанность к родине и родным" (л. 122-133). Наконец последняя глава - "Народные предания" (лл. 134-137). Здесь упоминается Змиев вал, "пересекающий в не прямом, но изви-листом направлении большую часть сей губернии" и о нем рассказывается пред-ание, примыкающее к многочисленным украинским рассказам о змеях: "Между простолюдинами есть предание, что будто его сделала огромнейшая змея, извиваясь в поле, которая змея пожирала жителей сего края и они принуждены были прино-сить ей в жертву детей своих; но один кузнец Грицко, храбрый мущина, посвятив себя для спасения своих туземцев от сего чудовища, раскалил в своей кузне массу железа, взял ее клещами и пошел против змеи, которая, видя в руках его это красное железо, думала, что это дитя, проглотила раскаленное железо и тотчас погибла" (л. 136). Вслед за этим упоминается сказание "о разбойнике Мамае" и приводится одна из надписей, обычно сопровождающих его изображиние в крестьянских домах, - сидящего под дубом, с бандурою в руках. Иллюстрация, приложенная к рукописи Киевской Духовной Академии здесь, однако, отсутствует(15). Текст описываемой ру- кописи оканчи-вается следующим примечанием: "Представляю при сем рисунки с натуры и снимки разного рода древностей, открытых мною самим в разных местах губернии" (лл. 136-137). Таким образом, второй отдел - материал по истории и археологии, лишен сопроводительного текста; особенный интерес представляют,однако, обильные ри-сунки; не перечисляю последних, в виду того, что наиболее интересные указаны уже в описании альбома Духовной Академии(16).
     Таково содержание труда Де-Ла-Флиза по ру-кописи Юзефовича; здесь сообщено множество разнообразных сведений, не одина-ково ценных, но все же заслуживающих внимания. Они свидетельствуют о несом-ненной пытливости их автора и о его глубоком интересе к быту его "второй роди-ны". Лишенный научной подготовки, прошедший мимо аналогичных работ Макси-мовича, Маркевича, Доленга-Ходаковского, Метлинского, он был в сущности лишь неторопливым путешественником, заносившим в свой дневник все, что ему прихо-дилось видеть и слышать; однако есть хорошая сторона и в этой самостоятельности и обособленности его работ: чуждые каким бы то ни было научным влияниям, они остаются в пределах доступного ему опыта; и в непосредственности его подчас наи-вных наблюдений, для обостренного глаза современных исследователей могут отк-рыться еще незамеченные и неисследованные стороны. Работы Де-Ла-Флиза во вся-ком случае заслуживают хотя бы частичного опубликования: в последнем отноше-нии особый интерес имеют его акварели, иллюстрирующие текст. Необходимо од-нако пожелать, чтобы будущие авторитетное издание его трудов было бы сделано на основании всех его рукописей, рассеянных по различным музеям и библиотекам, и быть может, еще не полностью приведенных в известность. М. П. Алексеев. 1918.

(1) "Медико-топографическая и этнографическая работа Де-Ла-Флиза" - "Киевская Старина", 1889, VII, стр. 256-268. По долгу службы Де-Ла-Флиз часто путешествовал по Киевской губернии и результатом его наблюдений были две работы, помеченные 1854 годом и оставшиеся в рукопи-си: 1) Медико-топографическое описание государственных имуществ Киевского округа, in-folio, 1245 стр.; текст-на русском и французском языках (хранилась у А. М. Лазаревского) 2) Этногра-фическое описание крестьян Киевской губернии, - альбом in folio, 154 стр. (Музей Церковно-Археологический при Киевской Духовной Академии). О последнем альбоме с похвалой упомина-ет А. Н. Пыпин ("История русской этнографии" т. III, стр. 193-194): "В этнографии и археологии Де-Ла-Флиз был, очевидно, любитель, и хотя в его труде найдется много недостатков, но самая мысль остается замечательна, и по настоящую минуту в нашей литературе нет книги, которая ис-полнила бы задачу, поставленную Де-Ла-Флизом". Самого альбома Пыпин, однако, не видел, а сведения о нем почерпнул из "Указателя Церковно-Археологического Музея при Киевской Ду-ховной Академии", Киев, 1880, стр. 12 и из справочного "Описания рукописей Украинского Ар-хеологического Музея при Киевской Духовной Академии" Н. И. Петрова, Киев, 1875, вып. I, стр. 153-155, где кратко пересказано его содержание. Недавно В. М. Базилевич в книге "Декабристи на Київщині" Київ, 1926, стр. 63 указал еще на один рукописный труд Де-Ла-Флиза, ("Медико-топографическое описание Киевского округа", 1854), хранящийся в библиотеке Киевского ИНО; здесь же (стр. 33) воспроизведена взятая из этой рукописи акварель - "Вид Василькова". Вероятно это и есть та рукопись, которая хранилась у А. М. Лазаревского.
(2) "Киевская Старина" 1891, III, стр. 508-511. Первый озаглавлен: "Медико-топографическое описание или физическо-медицинская география государстванных имуществ сквирского округа Киевской губернии" (1849), а второй представляет из себя черновик "Медико-топографического описания Киевской губ." Собрания А. М. Лазаревского. Ср. Б. Д. Гринченко, Каталог музея укра-инских древностей В. В. Тарновского, т. II, 1900. Ф. К. Волков, Укр. народ, т.II, стр. 543 прим. упоминает еще о рисунках Де-Ла-Флиза, хранящихся в этнографическом отделе Музея б. Алекса-ндра III, которыми он воспользовался для своего издания, (мне неизвестных) Альбомы Черниговс-кие и Киевские он не видел.
(3) "Русская Старина" 1891 т. 71, 72 и 1892, т. 73 (Ср. К. Военский, "Отечественная война в Русской журналистике" Спб. 1906, стр. 32-33: пересказ их содержания). Впоследствии "Записки" эти вышли в отдельном издании: "Поход Наполеона в Россию в 1812 г.". Москва (Sa), изд. "Обра-зование" (115 стр.).
(4) Ник. Беляшевский, Сани в похоронном обряде "Киевская Старина" 1893, IV, стр. 150 прим.
(5) "Русская Старина" 1892, II, стр. 342.
(6) Ibid. 1891. IX, 451-452.
(7) М. В. Юзефович (1802-1889) по отзыву близко знавшего его Н. И. Костомарова: "Мало-росс, любивший свою старину, но с дворянским, чиновническим пошибом", близкий к участникам Кирилло-Мефодиевского братства (Письма к нему П. А. Кулиша в "Киевской Старине" 1889, II, 185-208; III, 303-324), сыграл, между прочим, очень некрасивую роль при аресте Костомарова в Киеве (Автобиография Н. И. Костомарова М. 1922' стр. 197-198). Некрологи его: "Киевская Ста-рина" 1889, VII, 29 и 1893, VI, 507-508; Д. Д. Языков, Обзор жизни и трудов покойных русских писателей, вып. IX, 89-90 и заметку Е. Ястребцова - в "Русская биография, словаре" (Щапов-Юшневский) Спб. 1912, 315-317.
(8) Орфография, как и в последующих цитатах рукописи, не сохранены.
(9) Проф. М. Ф. Владимирский-Буданов, История Имп. Университета св. Владимира, Киев, 1884, I, 578 -579. Между прочим, в 1852 г. Юзефович был избран членом Русского Географичес-кого Общества, а впоследствии был председателем Киевской Археологической Комиссии.
(10) "Киевская Старина" 1889, июль, 262-263.
(11) Я не имел возможности произвести подробные сличения.
(12) Их интересно сравнить с данными статьи: "Общий взгляд на Приднепровского крестьяни-на" А. Афанасьева-Чужбинского, Поездка в Южную Россию, изд. 2-ое. Спб. 1863, ч. I, стр. 14-22.
(13) Н. Беляшевский. Сани в похоронном обряде, "Киевская Старина" 1893, IV, 147-152. Статья эта была вызвана исследованием Д. Н. Анучина, Сани, ладья и кони, как принадлежности, похо-ронного обряда - "Древности" т. XIV, стр. 81-226. Впоследствии В. Данилов на основании этого рисунка Де-Ла-Флиза, возражая С. П. Шелухину, находил возможным признать существование на Украине наемных плакальщиц ("Малорусская этнография на XIV археологическом съезде в Чер-нигове" - "Живая Старина" 1908, вып. III, стр. 279).
(14) "Киевская Старина" 1889, VII, стр. 215.
(15) "Киевская Старина" 1889, VII стр., 266. Иконография этого традиционного типа украинс-кой живописи все еще остается неисследованной. Несколько любопытных данных о "Мамаях" старой Украины приведены у В. Н. Перетца, "Отчет об экскурсии семинарии русской филологии в Полтаву и Катеринослав" - "Киевские Университетские Известия", 1911. II, стр. 4-5 и в статье К. Костенко "Мамай" и "Предместье Запорожской сечи" в журнале "Творчество" 1919, IV, 28-29.
(16) В альбоме Духовной Академии есть ряд рисунков, отсутствующих в описываемой рукопи-си, и среди них портреты Б. Хмельницкого и Мазепы, ряд рисунков с памятников местного зодче-ства и т. д.

Публикация подготовлена Солодовой В. В.