ВІСНИК Одеського Історико-Краєзнавчого Музею (випуск 4)



А. Третьяк

АББАТ НИКОЛЬ И ПЕРВАЯ КНИГА ОДЕССЫ
                                                                                                            
     Традиционно считается, что первой печатной книгой, опубликованной в Одессе является "Начертание правил воспитания в обоих Одесских Благородных институтах" (1), выпущенная городской типографией в 1814 г. И хотя можно выразить определенные сомнения относительно справедливости данного утверждения, одно остается неизменным - это была действительно первая об-щественно значимая публикация в юном городе на берегу Черного моря, которая не по-теряла своего значения и после смерти своего заказчика, и после отъезда и смерти своего автора. Впрочем, собственно книга была выпущена анонимно, но ни для кого не было секретом, что ее автором являлся тогдашний директор Одесского Благородного мужско-го института аббат Николь, вошедший в отечественную историю как первый директор Ришельевского лицея, открывшегося в 1817 г. по высочайшему указу.
     По своей сути, данная книга, которую вернее было бы называть брошюрой, явля-лась своеобразной заявкой на открытие в Одессе такого типа учебного заведения, кото-рое по своему статусу было бы приравнено к университету. Для сословного общества, где образование являлось одним из важнейших инструментов государственной полити-ки, это было принципиально важно. Уже хотя бы в силу того, что по Табели о рангах за-нять должность высокого класса без соответствующего университетского, либо прирав-ненного к нему образования было невозможно - начиная от офицерских чинов, и закан-чивая мало-мальски значимым постом в чиновно-бюрократической иерархии.
     Вместе с тем герцог Ришелье не оставлял высказанной им официально еще в 1807 г. идеи об открытии в Одессе и университета. На первый взгляд, может показаться странным, что столь влиятельная фигура, как Ришелье, личной дружбой с которым гор-дился сам император, потерпел в этом вопросе поражение. Но, как доказали последую-щие годы, он выбрал единственно возможную, а потому и правильную политику относи-тельно обхода стены, выстроенной всей государственной системой Российской империи, не желавшей выпускать из рук важный рычаг управления своими провинциями.
     Для того чтобы понять всю сложность возникавших проблем с открытием высших учебных заведений на юге, нам необходимо сделать небольшой, пусть даже и схематич-ный обзор ситуации, которая сложилась к тому времени в этом вопросе.
     Без умственного развития любые, самые благодушные прожекты относительно полноценного становления вновь приобретенных провинций, образно именуемых Ново-российским краем, были бы абсолютно бесперспективным делом. Ибо ни один, во вся-ком случае, здраво мыслящий человек, не согласился бы прочно и надолго основывать свое, к примеру, коммерческое дело, без перспективы для будущности своих собствен-ных детей. Для герцога Ришелье, одного из наиболее просвещенных политических дея-телей Европы начала XIX в., это было изначальной аксиомой. Между тем именно эта, ка-залось бы, банальная истина стала едва ли не главным препятствием для экономического и политического развития огромного региона, населенного, буквально, представителями десятков различных национальностей и сословий.
     Когда Ришелье задумал основать университет в Одессе, он исходил из следующей сложившейся к тому времени ситуации. Огромный край, почти равный по своим разме-рам Франции, не имел ни одного своего высшего учебного заведения, а юридически вся система образования новороссийских губерний была подчинена основанному в 1805 г. Харьковскому университету, ставшему центром одного из шести вновь образованных по реформе начала XIX в. учебного округа.
     Между тем препятствие заключалось в том, что собственно университетская ре-форма, как ее задумывали "молодые друзья императора" еще в самом начале царствова-ния Александра I, явно буксовала. Не говоря уже о том, что совершенно не учитывала изменившиеся политические и социальные тенденции в южных провинциях. Главным препятствием, и это практически не оспаривается никем, для становления университетов была так называемая кадровая проблема с профессорско-преподавательским составом. Если даже в таких относительно старых, проверенных временем университетах, как Мо-сковский и Петербургский в области гуманитарных наук это была острейшая проблема, то, что говорить о вновь созданных провинциальных. (2)
     Новороссийский край, как и его административный центр - Одесса, стал за счи-танные годы правления герцога Ришелье одним из наиболее динамично развивающихся регионов не только Российской империи, но и Европы. Сюда, в результате перманентных революционных и наполеоновских войн, переезжали люди со своими семьями из многих европейских стран, обеспечивая край основой основ любой общественно-политической системы - образованными, профессионально подготовленными кадрами. Касалось ли это нужд собственно чиновничье-бюрократического аппарата для управления губерниями, либо становления и развития коммерческих домов, либо инженерного и строительного дела, медицины, образования - неважно. Везде мы видим, наряду с отечественными спе-циалистами, европейски образованных людей, представлявших десятки национальностей - греков, итальянцев, испанцев, французов, немцев и т.д. Однако продолжаться подобное положение могло только лишь на узком хронологическом отрезке, а потому, для реаль-ного вхождения в цивилизованное пространство, новороссийским губерниям необходима была своя гибкая и адекватная нуждам края система учебных заведений, во главе кото-рых находился бы собственный университет, или уравненное к нему в правах подобное учреждение.
     Ришелье, как впоследствии и его преемники, граф А. Ф.Ланжерон и граф М. С.Воронцов, великолепно понимал все значение и необходимость подобного высшего учебного заведения. Причем, желание открыть его именно в Одессе диктовалось и чисто прагматическими соображениями. Так как в этом случае, находясь под непосредствен-ным покровительством Новороссийского генерал-губернатора, такой институт был бы менее уязвим для чиновничьего произвола со стороны центральных властей. Вот в этих условиях и появился в Одессе известный педагог аббат Николь. (3)
     Доминик Шарль Николь родился в 1758 г. в небольшом местечке Новиль в Нор-мандии. После получения первоначального образования, он поступил в знаменитую Па-рижскую иезуитскую коллегию св. Варвары, по окончании которой в 1782 г. был остав-лен в ней в качестве преподавателя, а затем и инспектора по учебной части. Уже после начала Великой революции он оказался перед выбором - принять гражданское положе-ние духовенства, то есть "Constitution civile du clerge", или уехать из Франции. В 1790 г. по просьбе супруги французского посла в Константинополе графа Шуазеля-Гуфье, Ни-коль стал воспитателем их сына, сопровождая последнего в его заграничной поездке по Италии и Греции. В 1793 г., после того, как граф Шуазель был уличен в контрреволюци-онном заговоре и в связях с принцем Конде, аббат Николь вместе с семьей французского дипломата оказался в Петербурге, где вскоре открыл свой пансион. В этом привилегиро-ванном закрытом учебном заведении обучались отпрыски великосветского общества. О том, насколько модным оказался пансион французского аббата в Петербурге говорят уже сами фамилии его воспитанников: князья Голицыны, Волконские, Гагарины, граф С. Н. Потемкин, князь Любомиров, М. Ф. Орлов, А. Х. Бенкендорф, Б. Н. Юсупов и другие. Однако через несколько лет после столь блестящего начинания в пансионе началась эпи-демия какой-то неизвестной болезни, в результате чего он был закрыт.
     Впрочем, благодаря покровительству императрицы Марии Федоровны, аббат Ни-коль вновь сумел начать свою педагогическую деятельность в Северной столице, откуда он переехал уже в 1806 г. в Москву. Здесь следует кратко отметить, что как и у многих представителей различных католических орденов, в том числе и иезуитского, те или иные поступки в России были продиктованы прежде всего попыткой избежать одного из тягчайшего в православном государстве обвинения в прозелитизме. И хотя несколько воспитанников Николя действительно впоследствии перешли в католическое вероиспо-ведание, а над самим аббатом подобные обвинения висели как дамоклов меч в период всего его пребывания в России, думается, вряд ли стоить преувеличивать подобные фак-ты, как это делал, например, священник Морошкин(4). Напротив, находясь под постоянным прес-сингом со стороны государственной церкви представители католических орденов, ввиду перманентной угрозы изгнания из империи, должны были вести себя безукоризненно ло-яльно, не говоря уже о безупречном соблюдении морального и нравственного облика. И вряд ли, например, орден иезуитов наивно полагал, что сможет своей структурой поко-лебать устои православной империи. Его задача была куда более прозаическая - сохра-нить собственно орден, с тем, чтобы впоследствии восстановить свое влияние в католи-ческом мире, добившись отмены папской буллы 1773 г. о своем роспуске.
     В 1811 г., не без помощи герцога Ришелье, аббат Николь был назначен визитато-ром римско-католических церквей Новороссии. Собственно для Ришелье аббат нужен был в Одессе прежде всего в качестве педагога, который сумел бы организовать уже функционировавшие к тому времени, но с мало понятным статусом и внутренней струк-турой мужской и девичий Благородные институты. Однако в скором времени после при-бытия Николя в Одессу, в городе открылась страшная эпидемия чумы 1812 г., заслонив-шая собой все остальные дела. Аббат Николь не просто остался в городе вместе с Рише-лье, но и принял самое деятельное участие в специально созданном комитете по ликви-дации чумной заразы. В эти трагические для Одессы дни проявились самые высокие че-ловеческие качества французского священника, оказывавшего и здоровым, и заболевшим жителям города моральную и физическую поддержку. Можно понять поэтому, какое чувство благодарности должны были испытывать те люди, которые сумели выжить, по-лучая из рук аббата в те страшные дни пищу и воду, и слова утешения священнослужи-теля, не убоявшегося смертельной опасности. Не случайно поэтому все годы пребывания аббата в Одессе, он пользовался среди горожан большим авторитетом и искренним ува-жением.
     По всей видимости, "Начертания правил" были подготовлены аббатом Николем сразу же после его переезда в Одессу. Данный план реорганизации Благородного инсти-тута был составлен в лучших традициях классического образования, и предполагал соз-дание высшего учебного заведения закрытого типа. К числу обязательных предметов для обучения, наряду с русским и классическими языками, древнегреческим и латинским, входило также изучение французского и немецкого языков, древней, средневековой и новой истории, географии, изящной словесности, математики, риторики и философии, военных наук и т.д. Не были забыты и так называемые приятные искусства, куда входи-ли музыка, танцы и фехтование. Разумеется, что к числу главных предметов относилась религия, вести который должен был, по вполне понятным причинам, православный свя-щенник.
     С точки зрения сегодняшнего дня, режим обучения в институте мог бы показаться чрезмерно жестким. Все учащиеся, в количестве до ста человек, делились на четыре класса, по два года обучения в каждом. Причем, обучение длилось круглый год, без ка-никул, за исключением праздничных и воскресных дней. Правда, в конце июля выделя-лись две недели, в период пребывания на загородной даче, когда обучение осуществля-лось только в первой половине дня.
     Уровень подготовки детей, поступавших в институт, должен был соответствовать предъявляемым требованиям, из которых основным являлось умение свободно читать и писать. Для тех же, кто не соответствовал в достаточной степени данным запросам, при институте открывалось училище, дававшее возможность получить требуемые базовые знания. Достаточно сказать, что уже в первом классе учащиеся должны были переводить древних авторов с латыни на французский язык, а со второго и на русский. Вообще по-рядок жизни и обучения в институте регламентировался строжайше. Вот, например, рас-писание нормального рабочего дня:
     "От 6 часов до 7-ми вставать и одеваться; потом следует чтение священных книг и молитва.
     От 7 до 12, учение, с переменкою на полчаса для отдохновения.
     От 12 до 2 часов, обед и отдохновение.
     От 2 до 7, учение, с переменкою на полчаса для полдника и отдохновения.
     От 7 до 8, танцы, музыка, фехтование или чтение.
     От 8 до 9, ужинать, молиться Богу и ложиться спать".
     Если судить только по перечню предметов, предполагаемых для изучения, то ука-занный распорядок дня по своей насыщенности являлся единственно возможным для их реального, а не мнимого усвоения. Но зато и выпускники подобного института являли собой образец знаний, об уровне которых, увы, подавляющее большинство студентов, даже современных университетов, с их механической специализацией, могут лишь смут-но догадываться. Впрочем, каждая эпоха порождает свои критерии интеллектуальных ценностей, отражаясь в системе образования, как в зеркале.
     Отдельным вопросом должно отметить собственно место издания "Начертаний", так как подобн6ая литература была исключительной привилегией издательств в обеих столицах. Достаточно вспомнить в этой связи то, что еще первые одесские газеты - "Messager de la Russie Meridionale" и "Troubadour d'Odessa", появившиеся на свет лишь с началом 20-х годов, не имели право самостоятельных публикаций на политические темы, ограничиваясь лишь перепечаткой статей из столичных изданий. Кстати, первая же по-пытка перепечатки статьи на политическую тему из иностранной прессы закончилась в 1823 г. для "Мессаже" закрытием газеты. Впрочем, к счастью, тогда же стала выходить и знаменитая "Journal d'Odessa", переломившая своим появлением понятие "провинциаль-ная пресса". Но факт остается фактом, в 1814 г. Ришелье пошел на явное превышение своих полномочий в рамках жестко структурированного сословного общества абсолют-ного монархического правления.
     Ришелье редко использовал прямо свои личные дружеские отношения с императо-ром. Однако противоборство с Харьковским университетом, особенно, в лице его ин-спектора профессора Дегурова, вывело из себя даже такого уравновешенного и деликат-ного человека, как Ришелье. Поэтому герцог и решил разрубить гордиев узел фактом публикации плана высшего учебного заведения в Одессе. А дабы снять любые возмож-ные манипуляции относительно его детища, публикация начиналась следующими слова-ми: "Его Сиятельство, Господин Херсонский Военный Губернатор, Эммануил Осипович Дюк де Ришелье, желая дать Одесскому Благородному Институту правила воспитания, более ко всему отечественному приноровленные, и в преподавании наук ввести порядок более классический, почел лучшим средством, для доставления ему сей двоякой пользы, следующий план".
     По сути, с этого момента план преобразования Благородного института был уже напрямую связан с именем герцога Ришелье. Следовательно, все нападки и изощренные бюрократические проволочки со стороны Харьковского университета должны были бы быть направлены теперь собственно против личности герцога. А вот это уже было чрева-то для Совета Харьковского учебного округа весьма большими неприятностями. Во вся-ком случае, из Харькова в Одессу срочно был направлен профессор Дегуров, чтобы ди-пломатично исправить "недоразумения" между университетом и главой новороссийских губерний.
     Личность профессора Дегурова(5) во многом примечательна в контексте борьбы за создание высшего учебного заведения в Одессе. Настоящее его имя было Дюгур (Du Gour), изменивший в 1811 г. с высочайшего соизволения свою фамилию на русифицированную. Этот француз, чьи молодые годы окутаны мраком, по утверждению одного из профессоров Харьковского университета являлся книгопродавцем в Париже и в годы революции был якобинцем, и даже личным секретарем Робеспьера, а в период термидорианского переворота "…едва избежал смер-ти, спрятавшись под кучей соломы". Впрочем, последнее мало вероятно, как и маловеро-ятно утверждение самого Дегурова, что он был профессором изящных искусств в коро-левской коллегии Де ля Флеш. Во всяком случае, в Харькове он оказался в 1806 г., куда прибыл после шестилетнего пребывания в Англии, где, по его словам, занимался сель-ским хозяйством и медициной. В России Дегуров пользовался покровительством попе-чителя Харьковского учебного округа Северина Потоцкого, который, в свою очередь, и рекомендовал избрание Дегурова профессором по кафедре истории.
     Не будучи примечательным преподавателем, ни, тем более ученым, профессор Де-гуров своим любимым делом считал инспекционные командировки, в том числе и в Одессу. Здесь этот ловкий и хитрый интриган неизменно обнаруживал недостатки, и да-же пренебрежение к изучению русского языка в местных учебных заведениях. Между тем сам Дегуров, за сорок лет пребывания в России так русский язык и не выучил, неиз-менно появляясь в сопровождении своего переводчика. Кстати и лекции, которые он чи-тал в университете, переводились одним из его студентов. О нравственной чистоплотно-сти Дегурова и говорить не приходится. Достаточно сказать, что он в течение трех лет, с 1807 по 1810 гг. состоял под уголовным судом за доведение до самоубийства своей слу-жанки, которая повесилась после того, как он отхлестал ее по лицу и отрезал косу, узнав, что девушка беременна. Однако дело закрыли, хотя сам Дегуров и не отрицал факт побо-ев и отрезания волос у беременной женщины.
     Между тем, несмотря на отъезд герцога Ришелье во Францию, механизм преобра-зования Одесского Благородного института в высшее учебное заведение был уже запу-щен с необратимым движением. Тем более что французский премьер-министр с неиз-менной тщательностью отслеживал судьбу своего детища в Одессе. Однако сам инсти-тут, как оказалось, просуществовал весьма недолго, ибо был преобразован в мае 1817 г. в Ришельевский лицей. Что касается "Начертаний", то они, с некоторыми изменениями, как, например, добавление к изучению новогреческого и итальянского языков, легли в основу учебного плана и вновь созданного высшего учебного заведения, о чем свиде-тельствует парижское издание 1817 г. (6)
     Аббат Николь, построивший фундамент для создания одного из лучших высших учебных заведений в Российской империи того времени, вынужден был покинуть Одессу и вернуться во Францию в начале 1820 г., что было связано с запрещением деятельности ордена иезуитов в России. И хотя мечта Ришелье, относительно создания в Одессе уни-верситета, была воплощена лишь в 1865 г., с преобразованием Ришельевского лицея в Новороссийский университет, можно с уверенностью утверждать, что свою историче-скую миссию распространения просвещения на юге лицей выполнил полностью. В то же время, и по качеству образования, и по количеству выдающихся ученых из числа про-фессорского состава, вряд ли лицей в Одессе уступал самым именитым университетам Восточной Европы, став значимым явлением в жизни всего Новороссийского края XIX ст.


(1) Начертание правил воспитания в обоих Одесских Благородных институтах. - Одесса, 1814. - План воспитания в Одес-ском мужском институте. - С. 1-27; План воспитания в Одесском девичьем институте. - С. 1-11
(2) Для примера, приведем одно из многочисленных мнений современников относительно состояния по данному вопросу в Петербургском университете: "Многих тогдашних профессоров, отчасти даже знаменитостей, - писал в середине 1850-х гг. В. Григорьев, - не сделали бы теперь учителями в порядочных гимназиях… На три-четыре человека, вполне удовле-творяющих своему назначению, приходилось двадцать, тридцать человек, отставших от науки или никогда не погружав-шихся в нее на достаточную глубину, - людей, смотревших на деятельность свою единственно как на средство существо-вания, не имевших ни призвание к профессуре, ни любви к знанию, ни умения, ни желание разбудить его в слушателях". - Левандовский А.А. Время Грановского: У истоков формирования русской интеллигенции. - М., 1990. - С. 36
(3) См.: Frapaz, l'abbe. Vie de l'Abbe Nicolle. - P., 1857 ; Pingand. Les franзais en Russie et les russes en France. - P., 1886 ; Haumant G. La culture franзaise en Russie. - P., 1910 ; Юрченко П.О., Яковлев В.Я. Аббат Николь и первые годы Ришельев-ского лицея // Новороссийский календарь. - Одесса, 1891. - С. 10-91; см., также: Ришельевский лицей и императорский Новороссийский университет. Сборник издаваемый бывшими воспитанниками Лицея и Университета.- Одесса, 1898. - Ч.1. - С. 1-70
(4) См.: Морошкин М. Иезуиты в России с царствования Екатерины II и до нашего времени. - СПб., 1867-1870. - Т. 1-2.
(5) Относительно профессора Дегурова следует отметить, что ни в период его пребывания в Харьковском университете, ни в Петербургском, где он впоследствии стал ректором, совершенно невозможно найти ни одного положительного отклика современников о его человеческих или профессиональных качествах. См.: Багалей Д.И. Опыт истории Харьковского университета. - Харьков, 1893-19. - Т. 1-2.
(6) Etablissement du Lycee Richelieu a Odessa, fonde par oucase de S.M. lEmpereur de toutes les Russies, en date du 2 Mai 1817. - P., 1817. См. также: Образование и устав Ришельевского лицея в Одессе. - СПб., 1818.