ВІСНИК Одеського Історико-Краєзнавчого Музею (випуск 3)



В. Сирота

Музеи Советского Союза. Воспоминания посетителя со стажем.
                                                                                                            
     Я не работник музея.
     Я не историк. Образование у меня техническое. В 1967 г. я окончил ве-чернее отделение Института инженеров морского флота, судомеханический факультет. В Одесском Высшем инженерном морском училище пытался напи-сать диссертацию. Работал в Одесском Портовом флоте, на Судоремонтном заводе №2, в Каховском рефрижераторном депо и еще на многих предприяти-ях - мотористом, слесарем, мастером, инженером. Тратил свой отпуск и годо-вые сбережения на то, чтобы поехать в какое-нибудь путешествие. А потом понял, что надо работать на такой работе, где тебе платят за то, что ты не си-дишь на месте.
     Но к музеям я, все-таки, имею отношение. Я - посетитель музеев.
     Не став специалистом-историком, я всю жизнь интересовался стариной. Много путешествовал. Побывал во многих уголках Советского Союза. И вез-де, где бы мне не приходилось бывать, обязательно старался познакомиться с местными достопримечательностями. Прибыв в какой-либо город, первым де-лом старался посетить местный музей. Музеев я видел много. Сколько? Не считал. Видел много экспонатов и объектов на местности. На это ушла вся жизнь. А что же осталось в памяти от всего увиденного? Все это спрессова-лось в одну общую массу, большой ком, имя которому - МИРОВОЗЗРЕНИЕ. Но все же из этой общей массы кое-что все-таки выкристаллизовывается в ви-де воспоминаний. Это что-то самое необычное, самое выдающееся. Произ-ведшее в свое время на меня впечатление.
     Это - самое-самое.
     Огромное впечатление на меня произвели Музей-аптека во Львове и Му-зей часов в Ангарске.
     Самое удручающее впечатление оставил музей достижений в маленьком городе-спутнике рядом с Владивостоком.
     Самое грандиозное, что я увидел, это старый Мерв (сегодня - Мары), го-родок в 60 километрах от Кушки, крайней южной точки СССР.
     Наибольшее разочарование принесли музеи в Омске и Златоусте.
     Но о каждом из этих музеев надо рассказать отдельно и поподробнее.
     Очень много экспонатов во Львовском краеведческом музее. Нас по за-лам ведет старичок-сотрудник музея. Но ни в памяти, ни в душе ничего не ос-тается. И на наше возмущение, что из всего увиденного ничего нас не трогает за душу, он предлагает нам послушать подробный рассказ об экспонате, возле которого мы в этот момент остановились. Это небольшая, невзрачная, потем-невшая от времени картина на доске, на которой изображен женский портрет в тюрбане. И он начинает рассказывать нам историю жизни Роксоланы. Я впер-вые слышу это имя. Потом, через много лет на экранах телевидения увидим многосерийный фильм об этой женщине. Но в моей памяти останется образ, глядящий с темной доски намного ярче, чем со светящегося экрана телевизора. Рожденная на Украине, волею судьбы попавшая в Турцию и ставшая любимой женой турецкого султана эта женщина проявляет себя с очень необычной сто-роны. Ее поступки противоречивы. Она принимает участие в государственной политике в стране, где это невозможно для женщины (нонсенс). Проявляет твердость в решении военных вопросов в тех случаях, когда ее муж уже готов сдаться. Она трепетно относится к украинским девушкам, попавшим в неволю, и помогает им вернуться на родину. При этом она жестоко обходится с плен-ными казаками, утверждая, что турецкие мужчины намного лучше и достой-нее. Рассказ сотрудника музея остался в памяти на всю жизнь. А от официаль-но разработанной и утвержденной в верхах экскурсии ничего не осталось. От огромного музея в памяти только один экспонат.
     На той же рыночной площади рядом находится другой музей - Музей-аптека. Его небольшие комнаты с экспонатами до сих пор стоят у меня перед глазами. В первой комнате и сейчас продают готовые лекарственные препара-ты, изготовленные где-то на других заводах. Но так было не всегда. Когда-то лекарства изготовлялись тут, во внутренних комнатах. Куда и повела нас влюбленная в свое дело старушка-провизор. В памяти до сих пор, благодаря ее рассказу, осталось множество аптечного оборудования прошлых веков. Ог-ромный, массивный стол, на котором главное место занимают весы, скорее похожие на садовую скульптуру. Бронзовая женщина держит в руках чашки, на которых производят взвешиванье, а стрелкой является голова змеи. Эти ве-сы не единственные, есть еще попроще и поменьше. А есть совсем маленькие, у которых чашечки размером с ноготь. Различные прессы для изготовления таблеток различной формы и конфигурации. Хозяйка сокрушается о том, что один из прессов сломан, а она не может найти мастера, чтобы его починить. Ведь все остальные экспонаты в рабочем состоянии. Ну, хоть сейчас бери и начинай производство лекарства по старинным рецептам. Ведь тут же на сто-лах лежат огромные рецептурные справочники. А в соседней комнате есть пе-чи для выпаривания растворов и перегонки. Есть в наличии и лабораторная посуда. От огромных реторт до миниатюрных баночек из стекла и фарфора. Некоторая посуда выполнена из цветного стекла зеленого и желтого цвета. Есть посуда и из прозрачного стекла, на которой другим, молочного цвета стеклом написано, что в этих сосудах должно находиться. А вот образцы док-торских печатей и заверенные этими печатями рецепты для пациентов. А на стене висят дипломы, дающие право аптечным провизорам заниматься своей деятельностью. О каждом экспонате было рассказано, кому он раньше при-надлежал и каким образом попал в музей. Странное дело, что именно расска-зывалось об экспонатах, я не помню. А, вот, сами предметы остались в памяти.
     Аптекой-музеем я был просто потрясен, когда посетил его впервые в се-редине 1960-х гг. Потом, когда в журнале "Огонек" наткнулся на статью "Где варили зелье для Фауста", снова увидел на фотографии влюбленную в свое де-ло женщину-провизора. Статья сопровождалась фотографиями, где среди ап-течных экспонатов ходил одетый в средневековые одежды больной, пришед-ший за спасительными лекарствами. И только на одной фотографии была хо-зяйка всего этого аптечного хозяйства, чьим трудом и энтузиазмом все это бы-ло собрано.
     Второй раз я посетил Музей-аптеку через десять лет. С ребятами из Высшей мореходки. Мы через Львов ехали в Карпаты кататься на лыжах. Я предложил им посетить этот музей. Все экспонаты стояли, как прежде, на сво-их местах. Только экскурсии проводила уже другая женщина. Создательница музея была еще жива, только теперь она приходила туда изредка. Ребята музе-ем остались довольны, но у меня сложилось впечатление, что в этот раз все прошло на более низком уровне.
     Третий раз я посетил Музей-аптеку примерно в 1980 г. Я сопровождал тогда группу школьников на экскурсию в город Ужгород. И удивительная вещь - те же экспонаты вдруг сделались скучными и неинтересными. Сопро-вождающего по экспозиции для нас не нашлось. Сотрудники музея мне сказа-ли, что его создательницы уже нет в живых. Я попытался рассказать ребятам что-то из того, что я помнил. Но это были крошки от огромного пирога. Мы побродили среди шкафов с запыленной посудой, и пошли дальше смотреть го-род. А я еще раз убедился в правильности выражения: "Не возвращайся туда, где был рай когда-то".

Я знаю, время растяжимо,
Но все зависит от того,
Какого рода содержимым
Вы наполняете его.


     Другим оставившим впечатление на всю жизнь был Музей часов в горо-де Ангарске. Это, по сути, город-спутник Иркутска. Там я побывал примерно в 1980 г.
     Музей создан энтузиастом - часовым мастером и подарен родному горо-ду. Музей действительно потрясающий. Собрана огромная коллекция часовых механизмов и информации о часах и времени. Занимает музей 3 или 4 боль-ших зала.
     В первой комнате собраны приспособления измерения времени до изо-бретения маятника. Огненные часы - свечки с нанесенными на них делениями. Или тлеющая спиралеобразная лиана с подвешенными в разных местах шаро-образными гирьками. Когда огонек добирается до гирьки и лишает ее опоры, она падает в огромную медную тарелку: "БЛЯММ!" - отсчитывают огненные часы очередную единицу времени.
     А вот греческие водяные часы - клепсидры. Учет ведется по рискам, на-несенным на стенки прозрачного сосуда. Или по всплывающему поплавку. Ко-гда вода достигает определенного уровня, автоматически открывается спуск-ной клапан и сосуд опустошается, и отсчет начинается снова. А вот японский "минутомер". Струйка воды заполняет трубку бамбука. Когда вода заполнит сосуд, центр тяжести переместится вверх и трубка опрокидывается. Раздается стук - это ударяется сосуд о бамбуковую подставку. Прошла минута. Вода выльется из перевернутого сосуда и снова центр тяжести окажется в нижней части бамбуковой емкости. Она снова повернется вокруг оси и встанет верти-кально. И снова струйка воды потечет прямо внутрь сосуда. Цикл повторяется. Такие приспособления могут работать где-то у реки или ручья, где расход во-ды не лимитирован. А если количество воды ограниченно? Тогда можно из верхнего сосуда воду перепускать в нижний. Сверху вниз течет не только вода, но и мелкий песок. Вот только мороки много каждый раз переворачивать та-кие часы.
     С изобретением маятника появились механические часы.
     Лицо таких часов - циферблат. Циферблаты, в основном, отличаются только размерами. А вот механизмы весьма разнообразны. Огромное разнооб-разие и у футляров. Есть простые незатейливые коробочки, из которых выгля-дывает только циферблат, как младенец из пеленок. А есть футляры с украше-ниями, резьбой по дереву, окошками или стеклянными стенками, через кото-рые видно, как качается маятник и как высоко находятся гири. Можно сделать часы так, чтобы был виден не только качающийся маятник, ног и главное хо-довое колесо, продвигающееся вперед только на один зубец с каждым качани-ем маятника. Можно снабдить часы движущимися атрибутами, например, струйкой воды, льющейся из пасти льва. Только это не настоящая вода, а кру-тящаяся стеклянная спиральная палочка. Издали смотришь и видишь - из ча-сов вытекает струйка воды. Значит, часы не стоят, а идут. О том, что часы идут, может сказать и качающийся маятник. Из некоторых часов выскакивает кукушка. А вот молотобоец, бьющий по колоколу. Есть часы в виде паровой машины. На котле стоит манометр - только он показывает не давление, а вре-мя. Если открыть паровой кран на котле, то машина начинает двигаться, кру-тится маховик и центробежный регулятор. Непонятно только, что перед нами: часы или забавная игрушка?
     У разных часов - разный звон, мелодии, способы подачи звука. Домаш-ние сами звонят в определенное время. А вот каретные часы в виде перенос-ной шкатулки звонят только тогда, когда хозяин нажмет на специальную кно-почку. И тогда часы отзвонят, который сейчас час, и какая доля часа уже ми-нула.
     В Советском Союзе было много часовых заводов, и в последнем зале были собраны часы отечественного производства с разных концов страны. Правда, там были не часы, а только футляры с циферблатами. Но все равно, было интересно посмотреть на это разнообразие.
     По залам нас водила жена создателя мужа. Любящая женщина. Не знаю, что она больше любила - своего мужа или созданный им музей. Она с любо-вью могла рассказать о том, чем интересен тот или иной механизм, как иногда в их музей приносили горсть обломков, и они с мужем до поздней ночи разга-дывали, как это снова превратить в механизм. Эта женщина водила нас по за-лам, не замечая хода времени, и готова была рассказывать столько, сколько у нас было желания слушать.
     Самое удручающее впечатление оставило посещение где-то между 1975 и 1979 гг. музея под Владивостоком (не помню название населенного пункта, а может, это и к лучшему). Узнав, что при городском клубе есть музей, я, конеч-но, устремился туда. Клуб был открыт, а музей закрыт. Однако бабушка-охранница согласилась, персонально для меня, его открыть и показать. Причем делала она это с охотой и удовольствием. А содержимое показывала даже с гордостью. Несколько залов, оборудованных новенькими витринами. Разве-шаны красные знамена и плакаты, прославляющие КПСС. Кое-где вкрапления фотографий местных руководителей и передовиков. Образцы выпускаемой продукции (не помню какой). Все во славу мудрого руководства здесь, на мес-те и там, наверху. Чувствовалось, что денег на создание музея не пожалели. Теперь у местного руководства есть, что показать приехавшему начальству и таким дуракам, как я. Много идеологии, и полное отсутствие души. В памяти остался только красный цвет на стенах и восторг бабушки-охранницы.
     Разочарование принесли два краеведческих музея - Омский и Златоус-товский.
     Со школьной скамьи я знал, что у Советской власти были враги. А у вра-гов были вожди - Колчак, Деникин, Врангель… И ничего об этих людях как о личностях я не знал. И узнать было негде. Когда меня дорога привела в Омск, то я, конечно, пошел в краеведческий музей. Чтоб там хоть что-то узнать о "правителе Омском". Конечно, я понимал, что дифирамбы врагу петь не бу-дут. Но хотя бы фотографию Колчака я там в экспозиции увижу. Из отдела ис-тории, довольно обширного, мне ничего не запомнилось - фотографии мест-ной интеллигенции, врачей, артистов XVIII в. А потом сегодняшний день Ом-ска. На мой вопрос: "А где же период Гражданской войны и становления Со-ветской власти?" - мне указали на флигель, стоящий во дворе, и скромно доба-вили, что сейчас туда попасть нельзя, так как он находится на переэкспозиции. Из разговоров с местными жителями я понял, что этот период жизни города покрыт завесой молчания. Этот отдел никогда не работает. Из истории города вырвана страница.
     А о том, что адмирал Колчак был человеком достойным уважения, я уз-нал уже после падения Советской власти. Талантливый руководитель, отваж-ный моряк, организатор успешных полярных экспедиций. Он погиб, взявшись не за свое дело - политику. Совесть не позволила ему остаться в стороне, ко-гда все вокруг рушилось. Но даже его огромной организаторской силы не хва-тило, чтобы удержать на своих плечах разваливающуюся империю. Под ее об-ломками он и погиб.
     В начале 1970-х гг. я попадаю в старый уральский город - Златоуст. Ро-дину железоделательного производства и металлургии. Мне, работнику лабо-ратории технологии металлов, где изучают свойства металла и способы его обработки, конечно, будет, что посмотреть в местном краеведческом музее. Ведь в этом городе благодаря русскому металлургу Амосову была воссоздана отечественная булатная сталь. В этом городе родилось искусство художест-венного рисунка по стали. Автор "Уральских сказов" - Петр Бажов - рассказал нам о Златоустовских мастерах, украшавших русское холодное оружие узора-ми из черни и позолоты. Отсюда родом и знаменитые крылатые кони… Увы. УВЫ. Ничего об этом я в местном музее не смог увидеть и услышать. Работ-ники музей, конечно, могут не знать тонкостей обработки металлов. Но какие истории при производстве металла происходили в их городе, они были обяза-ны знать лучше меня. А тут заезжий человек начал им рассказывать то, что уз-нал от простых людей в их городе. А узнал я за те три дня много:
     - старый мастер рассказал, как он принимал участие в изготовлении сабли в подарок товарищу Сталину;
     - директор завода вынул из сейфа и показал мне цветные композиции на стальных пластинках, выполненные в художественном стиле. Картины писа-лись без помощи красок, а использовалась одна особенность металла - при на-гревании до разных температур сталь приобретает разные цветовые оттенки. В Златоусте это свойство многие годы использовалось как технология украше-ния оружия. А в последнее время было налажено производство сувениров по этой технологии;
     - главный металлург завода дал мне подержать в руках кусочек советского бу-лата. И рассказал конфузную историю, как один раз удалось сварить такую сталь. А потом не смогли повторить.
     Как много я увидал и узнал в этом городе! Об этом, наверное, надо как-нибудь рассказывать поподробнее. А в Златоустовском музее я запомнил только удив-ленные глаза сотрудников после того, как стал им рассказывать о том, что можно увидеть в их городе.
     Мысленно прогулявшись по самым запомнившимся музеям, я прихожу к выводу, что во всех музеях самое главное не экспонаты, а человек, рассказы-вающий о них. Самое важное - это способность донести до людей информа-цию о предметах и событиях, которые за ними стоят.
     Над этой темой надо работать дальше. Мне интересно вернуться в собы-тия, которые я пережил когда-то. А вот вопрос: интересно ли будет другим людям читать мои воспоминания?